Трезвость в армии
Воинская служба требует строгого сухого закона, соблюдаемого ещё более тщательно, чем на гражданском транспорте. Этому очевидному обстоятельству препятствует ряд предубеждений, следствием которых является пьянство в воинских частях с вытекающими отсюда тяжёлыми последствиями. Потери от употребления алкоголя превышают потери нанесенные противником. Так, в одной из воинских частей за июль-август 2015 года от огня противника погибло три бойца, за это же время выпивка унесла жизни четверых солдат. В другой части, где за июнь месяц от действий противника не было ни одного убитого или раненого, один боец был застрелен насмерть своим сослуживцем, находившемся в состоянии опьянения. Если сюда добавить косвенные потери от спиртного, причислив уволенных за пьянство, сбежавших из части, не вернувшихся в часть из отпусков и увольнений по причинам алкоголизации, получивших по той же причине травмы и заболевания, арестованных и осуждённых, то разница с боевыми потерями пойдёт уже на порядки. Следовательно, по отношению к воинам алкоголь служит химико-психологическим оружием, наносящим ущерб в разы бОльший, чем ущерб наносимый противником обычными видами вооружений.
Химическая часть этого оружия – этиловый спирт, являющийся сильно ядовитым веществом с выраженными наркотическими свойствами. Употребление его внутрь приводит к химической травме головного мозга, первоначальной частью которого является опьянение. Наступающий при опьянении паралич воли, помутнение рассудка и изменение сознания делают в большинстве случаев невозможным какой-либо контроль за своим поведением. За опьянением следует похмелье со снижением трудоспособности, сонливостью, подавленностью. В среднем возрасте похмелье часто сопровождается ухудшением зрения, дрожанием рук и другими признаками поражения центральной нервной системы, последствия чего сказываются длительное время спустя после опьянения.
Психологическая часть этого оружия заключается прежде всего в невозможности правильно оценить саму идею употребления алкоголя, связать воедино употребление спиртного с последствиями употребления, оценить их, сделать выводы и принять вытекающие отсюда решения.
Алкогольная идея парализует рассудок особым образом, не только исключая саму возможность сухого закона, но и агрессивно такой возможности противодействуя. Предложение полного отказа от спиртного всегда встречает недоумение, оторопь, неприятие. Таким образом, алкогольная идея ограждает себя от разоблачения, заставляя закрывать глаза даже на самые вопиющие последствия алкоголизации. Укрывшись от разоблачения, алкогольная идея требует своего воплощения, что и случается при каждом подходящем стечении внешних обстоятельств.
Во многих случаях употребление алкоголя приводит к зависимости от него. Попавшему в зависимость невозможно ни в чём доверять, он может подвести и даже предать в любой момент, зависимый человек уже не хозяин себе, своему слову, им управляет другая, неподвластная ему, сила.
Единственно возможным противодействием этому химико-психологическому оружию служит полная сознательная трезвость. Трезвость начинается с командиров: полностью отвергнувший спиртное командир имеет все основания требовать трезвости от подчинённых. Напротив, употребляющий алкоголь командир поддерживает своим примером алкогольную идею, запуская тем самым алкоголизацию личного состава на полную мощь. Когда наступают последствия выпивок, такой командир хватается за голову, рвёт и мечет, наказывая подчинённых, не догадываясь при этом, что своим употреблением спиртного он сам посеял ядовитые семена, взлелял их всходы, ухаживал за их цветами, а теперь вкушает горькие ягоды последствий.
Непонимание механизма алкоголизации ведёт к повторению тех же ошибок: в следующий раз командир вновь употребляет спиртное, или того хуже – пьёт вместе с подчинёнными, надеясь на их сознательность, либо открыто дозволяет им «по чуть-чуть». Однако наркотическое действие алкоголя исключает разумное поведение, у спиртного есть свои законы, которым неуклонно следуют втянувшиеся в его употребление. Подчинённые, выслушав командира и пообещав не превышать определённую им дозу или соблюдать названное время употребления, предаются затем безудержному пьянству, которое будет продолжаться до тех пор, пока есть возможность достать спиртное.
Следует отметить, что никакие внешние обстоятельства не способны в этом случае пресечь пьянство: ни угроза наступления противника, ни выезд на боевые рубежи, ни очередь заступления на пост, ни само нахождение на посту, ни наказания и угрозы командира, – ничего не остановит пьянствующих. Таково наркотическое действие алкоголя, такова алкогольная наркомания, называемая как угодно, но только не своим настоящим именем. На самом же деле здесь мы наблюдаем частный случай типичной наркомании.
Таким образом складывается порочный круг, при котором командиры призывают в свои подразделения чудовище, от которого сами потом страдают, а то и гибнут. Не взирая на всеобщность и известность описанной картины, редко удаётся встретить понимание её механизмов. Ещё реже встречаются правильные попытки противодействия алкоголизации. Как правило, дело сводится лишь к борьбе с последствиями: наказанию пьяных, пресечению добычи спиртного, но нигде не проводится целенаправленной работы по искоренению алкогольной идеи. Причиной этому обстоятельству служит как незнание механизмов алкоголизации, так и порабощённость самого командного состава алкогольной идеей. Её признаками, в частности, служат суждения вроде “у нас народ возрастом около сорока лет, их не переделаешь”. Однако на транспорте требования сухого закона существуют с давних пор, попытки смягчить или ослабить его привели к последствиям, для исправления которых понадобилось вводить уголовную ответственность.
Или же алкоголизацию пытаются оправдать тяжёлыми погодными условиями, моральными и физическими перегрузками. После года службы в армии ДНР с полной ответственностью утверждаю: эти оправдания лишены малейших оснований. Все тяготы службы вполне посильно переносить исключительно трезвым, что возможно даже женщинам.
Допущения же вроде “по 50 грамм”, “после отбоя по чуть-чуть, и чтобы всё тихо было”, равно как и любые другие уступки алкогольной наркомании, неизбежно приведут к полному набору последствий, вплоть до гибели товарищей по оружию.
Отсюда следует вывод: в воинской части должен быть строгий сухой закон, без каких бы то ни было исключений и послаблений. Употребление спиртного должно быть исключено независимо от характера службы, места исполнения обязанностей или отдыха.
Находящиеся в отпуске или увольнении вправе сами решать, употреблять ли им спиртное, но вернуться в часть они обязаны совершенно трезвыми, без остаточных явлений алкоголизации, как это делают все водители транспортных средств.
Заявления о невозможности воинской службы без алкоголя вроде “здесь невозможно не пить”, являются прямым подтверждением своей зависимости от алкоголя. Зависимость подобна раку, она не проходит сама собой, не исчезает, но неуклонно продолжает свою разрушительную работу.
Лица с признаками алкогольной зависимости нуждаются в особого рода помощи, попытки побороть её самостоятельно имеют равные шансы на успех с попытками самостоятельного излечения от рака.
Лица с выраженной алкогольной зависимостью, равно как и злобно отстаивающие своё право на употребление спиртного, к воинской службе непригодны.
Из воспоминаний участников Великой отечественной войны
Н.Ч.: …А какая трагедия у нас была на Днепре. Не доходя до него примерно 10 километров, там есть такое селение Маячки. Командир артиллерии нашего полка Жагло увидел, как зенитчики катили две двухсотлитровые бочки со спиртом, и он у них их конфисковал. Решили раздать всем бойцам полка по 100 грамм, но как проверить технический это спирт или нет? Вызвали нашего врача – Журкина. Он говорит: «У меня никаких приборов нет, давайте я выпью полстакана, и если через два часа со мной ничего не случится, то значит пить можно». Так и сделали, с ним ничего не случилось, и раздали всем по 100 грамм. А я совсем не пил, за всю войну ни грамма не выпил. Свои 100 грамм я отдал ездовому, и с ним хоть бы что. Ни с одним солдатом ничего не случилось, а двадцать шесть офицеров нашего полка, которые выпили больше, отравились. Пятнадцать из них успели спасти, а одиннадцать погибли в страшных муках… Конечно, было очень серьезное разбирательство, но за Жагло вступился командир корпуса Чанчибадзе, с которым они воевали еще под Москвой, и не дал его судить. А Журкину дали 10 лет, и отправили в штрафной батальон, но он там свое наказание отбыл, и вернулся в нашу часть, я с ним встречался и после войны. Сняли и нашего нового командира полка Лубенченко, хотя он тогда только-только был назначен, сам вообще не пил, и в этой истории никакого участия не принимал. Его понизили, назначили командиром батальона, но потом все равно опять назначили командиром полка.
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
В.В.В. – У нас была еще одна трагическая история. Наша дивизия закончила войну за Веной, там есть такое местечко Кефермаркт. Только 11 мая эсэсовцы сдались в плен, так через несколько дней после окончания боев наши дивизионные разведчики где-то нашли спирт, и выпили его. Двенадцать разведчиков отравились насмерть, только человек пять или шесть тогда удалось спасти… Причем наш лучший разведчик волжанин Ратников, хороший парень, тот самый, который спас меня в разведке на Миусе, встречался с медсестрой Женей. Такая красивая хорошая девушка, они должны были скоро пожениться. И вот она бегает, пытается спасать ребят, которые корчились в судорогах, а Ратников ей говорит: «Женя, я же тоже пил, дай и мне лекарство», а она ему сказала: «Тебя бы уже тоже взяло», и не дала. Но он же был очень здоровый, и его «взяло» с опозданием, и что она потом не делала, как ни пыталась, но так и не спасла его…
