«ПУСТЫНЯ»
На пути идущего к свободе возникают серьёзные препятствия, затрудняющие или делающие избранный путь совсем невозможным. Одно из таких препятствий – разворачивающаяся перед мысленным взором картина унылой, безрадостной жизни, ожидающая вас впереди. Эта мнимая серость возникает как следствие отказа от привычного порока, расставание с которым якобы унесёт и все краски жизни, все ваши прежние радости и удовольствия. Данное препятствие очень серьёзно, поэтому оно требует особого рассмотрения, к которому мы здесь и приступаем.
Надо заметить, что для зависимостей вообще свойственно чувство опустошённости, серости, бесцветности: жизнь вне действия наркотика становится подобна несолёной пище, причём это тягостное состояние души наступает отнюдь не только во время похмелья или ломки, оно преследует зависимого постоянно, становясь его обыкновенным внутренним расположением. Даже будучи во вполне уравновешенном состоянии, то есть вне опьянения и похмелья, человек тяготится сам собой, ему становится тяжела собственная душа, сделавшаяся какой-то пресной, неинтересной, постылой…
Это явление известно с глубокой древности, оно многократно описано у святых отцев Православной Церкви как признак сопротивления живущего в глубине души порока: одна лишь мысль об отказе от него вызывает описываемые чувства.
Условно, для краткости, оно называется “пустыней”: будущее без алкоголя, табака, или другого страстного увлечения представляется порабощённому пустым и безжизненным.
Обратите внимание, что “пустыня” отмечается не только при химических зависимостях, но и при борьбе с другими пороками. Например, попытки противостоять игровой зависимости вызывают в душе сходные ощущения. Таким образом, “пустыня” не связана с изменённой биохимией организма, а имеет совершенно иную природу, почему и наблюдается не только в похмелье, при отнятии наркотика, но и когда человека вроде бы поставили на ноги, вылечили. В случаях с табаком “пустыня” вызывает даже панику, о чём хорошо и полно рассказывает А. Карр в своей книге “Лёгкий способ бросить курить”. Вот как описывает это же явление один из наших соотечественников, не читавший книг Карра, а освободившийся от табакокурения при помощи Русской Православной Церкви:
«…К этому времени стаж курения составил около 20 лет. Как уже говорилось, страсть теперь расцвела махровым цветом, полностью подчинив себе, связав мою волю и лишив уже всякой возможности ей противиться. Я потерял всякую надежду на избавление от неё и не верил возможности стать некурящим настолько, что даже не пытался что-либо предпринимать. При этом если и пытался представить себя некурящим, то будущая жизнь без табака, да и вообще весь окружающий мир рисовались какими-то блеклыми, тусклыми, неинтересными, лишёнными чего-то основного. К счастью, об этой бесовской иллюзии я был предупреждён, читая Святых Отцов.»
Как же быть? “Пустыню” надо перейти. Переход может быть короче, длиннее, или длиться вообще бесконечно в зависимости от избранного пути и “транспортного средства”. Некоторые из прошедших курс занятий у В.Г.Жданова, использующего метод Г.А.Шичко, описывают преодоление «пустыни», прошедшее словно бы в комфортабельном вагоне скоростного поезда, где пришлось лишь поглядывать из окна на проносящиеся мимо унылые пейзажи… Такой лёгкий выход на свободу объясняется устранением причины, ранее порождавшей «пустыню»: отвержение самой идеи употребления алкоголя, табака или другого наркотика устраняет и порождённые этой идеей миражи. В то же время попытки прекратить употребление наркотика без переоценки прежних понятий ведёт к возникновению той самой «пустыни». Об особенностях её преодоления рассказывает приводимая ниже переписка:
“…Я хотел кстати спросить, а какие методики есть чтобы пройти вот этот период “пустыни” то есть того психологического вакуума, который образуется после отказа от алкоголя. Ты где то там писал, что проехал его на комфортабельном экспрессе, поглядывая в окно на пейзажи, мне бы хоть верблюда захудалого, а то меня это больше всего и разводит, когда срываюсь, а не физическая тяга….»
В “пустыне” может быть повинен не один лишь алкоголь. Впрочем, так это или нет, покажет время. Пока же давай разберёмся, откуда берётся “пустыня”.
Как известно, человек живёт надеждой. Питает он какую-то идею, (обрати внимание на эти привычные с виду обороты речи!), и пусть эта идея несбыточна, ложна, утопична, но всё равно есть надежда на её воплощение. Очень интересно, что в этом отношении религиозное сознание ничем не отличается от атеистического: верующий верит в покровительство свыше, верит в чудо, что и даёт ему надежду на будущее, и никакие, даже самые ужасные реалии бытия, противоречащие его взглядам, не могут эту веру поколебать. Поэтому первые христиане шли на мученическую смерть: их травили зверями, жгли живьём, но ничто не могло поколебать их веры. Как ты думаешь, была ли им знакома “пустыня”? Мне кажется – вряд ли! “Пустыня” могла их преследовать, если бы они вздумали отречься от Христа, от своих убеждений и взглядов – тут, наверное, наша “пустыня” станет просто жалким подобием той богооставленности, что ждёт верующего в случае отречения. Итак, у верующих вера и надежда не давали места “пустыне”.
Ничем по сути не отличаются в этом отношении и мировоззрение тех, кто заявляет себя атеистами. Они точно так же живут надеждой, и надежда жива в них вопреки даже самым вопиющим противоречиям с действительностью. Этим отчасти объясняется одна из неожиданностей ГУЛАГа: в нём почему-то было удивительно мало самоубийств. Солженицын объясняет это отсутствием чувства вины у осужденных, что означает убеждённость в своей правоте. Несколько хуже Солженицын видит другое важное обстоятельство: не взирая на попадание в ГУЛАГ, люди всё равно верили агитпропу, внушавшему им, что “я другой такой страны не знаю….”, что они в ногу со временем шагают в светлое безоблачное будущее, а их сегодняшнее положение – лишь досадная временная осечка, которая хотя и непросто, но всё же вполне поправима. И здесь даже 25-летние сроки не могли сломать этой удивительной веры. Нет ничего неожиданного и в том, что Солженицын неясно показал эту очень важную сторону: подсознательное влияние идеи очень трудно распознаётся, человек просто не может себе представить, что в этом мире всё может быть иначе: что мир идёт путём не прогресса, а регресса, не к светлому будущему, а к позорному и бесславному концу, что СССР – это не великий мессия, мирно добивающий своим примером загнивающий капиталистический запад, а напротив – он колосс на глиняных ногах перед наступающим глобализмом и т.д.
Впрочем, поверхностно Александр Исаевич всё же ухватил эту особенность мировосприятия, когда писал о невозможности зэков представить себе мир без ГУЛАГа: им казалось, что так было всегда. Правда, Солженицын не сумел связать её с основным влиянием идеи светлого будущего, и по-видимому, не смог этого сделать из-за внешнего вопиющего противоречия этих двух начал. Хотя он и пишет целую главу о неверии зэков официальной пропаганде, но при этом не замечает, что это внешнее неверие удивительным образом сочеталось с внутренней верой в то самое светлое будущее, которое находится где-то совсем рядом. Таким образом, и атеист жив всё той же верой и надеждой, из чего можно заключить, что им так же была незнакома “пустыня”, не смотря на все ужасы преследования их самих и их близких. Тяжёлые переживания, вызванные лишением свободы, имеют в этом случае совсем иной характер, нежели “пустыня”.
Итак, вера и надежда так же не давали места “пустыне” в сознании атеистов, как не давали они места ей и у верующих. Теперь перенесём взгляд на другую идею – алкогольную. Бросая пить раньше, отрекался ли ты от неё, от идеи этой? Нет, ты от неё не отрекался, – с этого у нас ведь и начинался разговор. Да и отречься от неё ты не мог по целому ряду причин: хотя бы потому, что она и её влияние на тебя почти не осознаются. А раз так, то как изгнать то, чего не видишь и о чём не знаешь?
Стало быть, алкогольная идея по-прежнему продолжала жить и здравствовать в твоём подсознании, требуя своего воплощения. Но тут ей возникла преграда: ты бросил пить. Идея осталась без удовлетворения – как правило, такое обстоятельство порождает беспокойство, злобу, раздражительность и даже телесные расстройства, но она к тому же лишилась надежды на воплощение, в то время как вера в неё сохранилась – вот и возникла в твоей душе “пустыня”.
Как преодолеть “пустыню”? Надо пересмотреть свои убеждения, отвергнув при этом алкогольную идею.
“…Нужно отказаться от самой идеи употребления алкоголя как таковой, и дальше всё будет легко. А я как раз и вращаюсь в одной и той же плоскости, а идею не могу отбросить. Вернее иногда мне кажется что я принял решение, а потом почему-то оказывается, что нет – парадокс какой-то. Как будто одно полушарие мозга принимает решение, а другое – нет…”
Здесь нет ничего неожиданного, это хорошо знакомые нам свойства невидимого врага, его влияние на тебя, на твоё сознание и душу. Избавиться от идеи не так-то просто, недаром Г.А.Шичко назвал её, грубо говоря, запрограммированностью на алкоголь: программа работает помимо нашей воли и разума, при этом она держится скрытно и не осознаётся. Вдобавок она обладает удивительной прочностью, не подвергается действию времени совершенно, да к тому же умеет защищаться, противостоять твоим попыткам от неё избавиться. Этим и объясняются неудачи в борьбе с ней, в частности, и недостаточный эффект от книги Карра: одно лишь чтение не всегда оказывается достаточным для изгнания идеи. Но на все её хитрости у нас есть сегодня вполне достаточные, и главное – доступные и безопасные меры противодействия, надо лишь не полениться воспользоваться ими.
Мир, в котором мы живём – это не рай. От начала времён в нём полно всевозможных тягот, но думать, будто жизнь состоит из одних лишь неприятностей, а радости доставляются только предметом порока – это большая ошибка. Любой порок на самом деле лишь умножает естественные тяготы бытия, временно подсовывая вместо них видимость облегчения, делая это подобно рыбаку, подбрасывающему рыбе прикормку. Этим же пороком порождается и пресловутая «пустыня», когда мы пытаемся отказаться от служения ему.
…Ну что ж, мне даже возразить нечего всё точно. Есть внутри только один слабый писк не то что сомнения, а любопытства: если полностью признать идею употребления алкоголя абсурдной и осознанно отказаться от неё, исчезнет ли изнутри это досадное чувство безрадостности и серости которое всё время преследует меня в трезвости? Есть ли это следствие алкогольной идеи на самом деле, или это относится к моим личным свойствам?
Исчезнет – не исчезнет, но то, что оно ослабнет – это несомненно. Сказать более определённо нельзя, вопрос сложный: если оно вызвано алкогольной идеей, что очень даже вероятно, то оно вместе с идеей и исчезнет. Но могут быть и какие-то другие причины, тогда оно не исчезнет, но хотя бы ослабнет.
В заключение подчеркнём ещё раз: «пустыня» является на деле обманом, миражом, пытающимся препятствовать нашему освобождению. Вера в освобождение, сознательный подход к этому явлению, и работа над собой позволяют легко преодолеть эту иллюзию, а то вовсе не заметить её.
